«Самая большая ошибка, которую могли допустить депутаты!» — вот так уже окрестили закон о пенсионной реформе, проголосованный в первом чтении парламентом на прошлой неделе.

Причем окрестили сами же парламентарии, но только те, кто не голосовал. Остальные говорили скромно: проект плохой, но другого нет.

Учитывая обещание «регионалов», что до каникул обязательно закон примут, ждать осталось недолго.

— «Наиболее «революционный» момент — ограничение максимального размера пенсий десятью минимальными зарплатами», — уверяли меня некоторые ваши коллеги по залу, с кем беседовала после «эпохального» голосования. Да хоть и пятью минимальными ограничьте — на ком это скажется? Ну разве что на vip-пенсионерах. Но это еще не вся страна. Потому что нормы, которые всех остальных касаются, просто драконовские, — высказала и свое мнение председателю Верховной Рады Владимиру Литвину.

И оно ему не понравилось.

Впрочем, не понравилась по большому счету сама тема. Потому как плавно перешла на депутатские зарплаты и всяческие привилегии, которых в законах вроде и нет, но в подзаконных актах они все равно есть.

— Особенно впечатляет, когда зал начинает спорить: 2 гривни добавить к пенсии простому смертному или 3...

— Это расчет на людей, которые исповедуют принципы: или равные в бедности должны быть все, или — у всех все забрать и поделить, — стал комментировать Литвин. — Мы все время боремся с богатством вместо того, чтобы бороться с бедностью. А почему это делают? Хотят воздвигнуть себе памятник при жизни. У них уже все есть, не хватает только памятника. Меня умиляет, когда демонстрируют в зале «всенародную любовь» и в то же время чешут пятки власти. И после выступления в Раде идут на Банковую за советом, хотят услышать — правильно ли они критиковали власть?!

— Но я ж не о моральной стороне вопроса, а о материальной. О трех гривнях спорят избранники, которые на законных основаниях если не квартиру в Киеве за счет казны получают, то компенсацию за нее, а если и этого нет, то...

— Одну минутку! Никакой компенсации нет. И никаких квартир сейчас нет. В этой каденции, насколько я знаю, получили на Верховную Раду всего 17 квартир, которые распределены путем жеребьевки между людьми, имеющими на это основания, — инвалидами, чернобыльцами. Причем как служебное жилье. Хотя сейчас вносят предложения, чтоб служебное перевести в неслужебное. Против чего я категорически возражаю, понимая, какой будет общественный резонанс. Остальные депутаты, не имеющие квартир в Киеве, живут в гостиницах...

— ...в номерах по 785 грн. в сутки. Почти за столько же, за сколько пенсионер, о котором так пекутся депутаты, должен жить целый месяц. Причем цена за номер в гостинице «Украина» запомнилась только потому, что там недавно пережил пожар депутат Гриневецкий из фракции, носящей ваше имя.

— Если интервью будет в такой плоскости, то я не хочу разговаривать! —теряя терпение, заявил Литвин, хотя после паузы продолжил более миролюбиво: — «700, 800, 900 гривен»! Верховная Рада платит по 120 грн., остальное доплачивает сам депутат.

Считаете, я заработаю какой-то дешевый авторитет, если буду рассуждать на эти темы?.. Я думаю, наверное, о большем, нежели вы говорите! О том, как удержать в работоспособном состоянии парламент, чтобы все окончательно не перессорились. Я на фракции дышать боюсь, чтобы не спугнуть, ненароком не спровоцировать конфликт. Пусть холодный хрупкий мир, но не война!

А вы хотите, чтоб я говорил — какой плохой парламент?! Вам в коллективе вашей газеты какие-то люди могут не нравиться, но вы им прямо в глаза этого заявлять не станете. Так и я, работая в Верховной Раде, извините, гадить в коллективе не буду. Если тебе не нравится коллектив, в котором ты работаешь, то надо сразу уходить, чтоб аж двери слетели с петель.

Да, согласен, — то, о чем вы говорите, несправедливо. Но эти правила установил не я, и поломать их в один день невозможно, имея в Верховной Раде всего 20 депутатов. Моя задача — в другом: слепить парламент, организовать его работу. А вы считаете, что нужно выскочить на трибуну и публично пытаться поменять то, что действует 20 лет независимости? Это равнозначно тому, что тебя пережуют и выплюнут.

— Сырую пенсионную реформу собираются довести до ума за 15 дней? И принять до каникул? Вы в это верите?

— Если через 7 дней скажут, что документ — высокой кондиции, то давайте и через неделю примем! Но это в том случае, если депутаты не будут заниматься морализаторством и друг другу читать лекции. У нас же болтология многими воспринимается как неотъемлемая часть работы или вообще — вся работа!.. Что касается самого закона, то на нем надо указать аршинными буквами авторов. Не просто «Кабмин», а чтоб поименно, конкретные должностные лица. И пусть отвечают перед обществом, которое, как вы говорите, пенсионный закон не воспринимает. И пусть люди обсуждают авторов, у которых, судя по социсследованиям, сейчас рейтинг растет.

— У кого растет? У Кабмина?

— У людей, которые работают в Кабинете Министров и представляют определенные политические силы.

— Но, согласитесь, закон о пенсиях — плохой.

— Плохой, — ответил Литвин и произнес довольно эмоциональный монолог:

«Я предлагал депутатам: давайте садитесь, работайте над этим законом. Но те, кто громче всех кричал, уже в Раду до каникул не придут! А зачем? Они ж свой план выполнили!

Да, нам нужно принять сложное решение по пенсионной реформе. И нелогично, неправильно ставить вопрос о возрасте или обрезании пенсии. Лучше б авторы что-то другое себе отрезали... Но все равно страна должна понять: какая будет пенсия?

Условно, минимальная 1,5 тысячи гривен. Тогда и надо думать: что мы должны для этого сделать? И от этого плясать!

А у нас наоборот: стараются при-способить, пристроить ситуацию к закону. Но это беда не только парламента, но и правительства, которая оборачивается бедой для страны.

Когда провозгласили независимость государства, люди, олицетворявшие власть, прежде всего позаботились о себе, думая, что запасы в стране столь велики, что народ будет благоденствовать. Но оказалось, это далеко не так, потому что сначала надо было установить в стране приличную зарплату, а потом уже власть должна была для себя определять, сколько получать!»

— А Леонид Кравчук говорит, что экс-президенты не получают пенсий. Он просит, чтоб приняли закон, но, уверяет, депутаты не хотят.

— Если некоторых политиков больше ничего не волнует, то тогда их начинает волновать именно это.

Половине стало хуже

— Изменения в бюджет на 2011-й, внесенные буквально на днях, регламентируют увеличение доходов до 299,120 млрд. грн., но при этом увеличение расходов до 336,977 млрд. Рада утвердила.

— И правильно сделала.

— При том, что государственный и гарантированный государством долг Украины, по данным Минфина, еще месяц назад превышал 463 млрд. Вообще интересно получается: вместо того чтобы сократить дефицит, его увеличивают.

— Каждая страна имеет дефицит бюджета. В том числе страны Евросоюза, где принято не выходить за 3%. На сегодня мы не выходим за этот предел и не выйдем. Более того, законом об изменениях в бюджет на 2011 год дефицит сокращен на 3,5 млрд. гривен. А это резерв для роста, для поиска возможностей выполнить те расходные статьи, которые предусмотрены бюджетом.

— «Рост госдолга превратился в один из финансовых рисков Украины», — это уже мнение нашей Счетной палаты. — «За последние годы динамика роста госдолга приобрела угрожающие темпы».

— У нас сегодня не «отоварены» социальные законы на общую сумму 160 миллиардов гривен, которых просто нет. Несложно подсчитать, что для выплаты всех этих денег нам нужно больше половины государственного бюджета.

Проблема в том, что власть не должна жить популизмом, особенно в предвыборные периоды. И принимать решения, исходя из принципа: если придем к власти — попытаемся эти все обещания, уже оформленные в законы, другими законами остановить. А если не придем к власти, то пусть выполняют эти законы наши противники. Такая логика оборачивается борьбой против страны.

— Июньские соцопросы населения, которые проводились по заказу Института политики, дали такой результат: две трети граждан страны, если точнее — 66,8%, сказали, что их материальное положение ухудшилось. Даже если не две трети, а половина страны — это должно было бы стать тревожным сигналом для парламента.

— А как люди могут считать, что они удовлетворены качеством жизни, если у нас после президентских выборов набирает обороты политическая война? И я думаю, что среди этих двух третей есть немало тех, кто, говоря о снижении экономического качества жизни, имеет в виду и морально-психологической климат в стране. А с чего он будет хорошим, если мы постоянно слышим только одно: плохо и плохо!

«Заминировали» и не любят

— Ну а разве можно утверждать, что Верховная Рада хорошая, если практически все депутаты позволяют себе вольность — вообще не голосовать. Я уж не говорю, что на работу ходят иногда и то не все. Не буду даже ссылаться на Конституцию, но есть ваш внутренний закон о Регламенте, где 47-я статья обязывает всех голосовать.

— Вношу уточнение. Конституция гласит: депутат обязан персонально голосовать. Хотя не сказано — обязательно должен присутствовать! — в сердцах воскликнул Литвин и снова произнес монолог:

«Я добился того, чтобы они в письменном виде регистрировались на втором этаже парламента. Депутаты начали это делать. По результатам письменной регистрации депутату начисляется заработная плата.

Но что получается? Он распишется и не заходит в зал. Когда я спрашиваю, почему не голосовал, отвечает: я присутствовал.

Думаете, я садомазохист и получаю удовольствие от того, что депутаты в сессионном зале — как буряки в плохом колхозе? Друг дружку громко зовут, потому что так далеко сидят, что и разговаривать не могут. Нет, я не получаю удовольствия!

Но, как правило, не ходят в парламент представители тех фракций, которые имеют наибольшую электоральную поддержку. И я как председатель Верховной Рады особенно ощущаю падение уровня отношения людей к парламенту — именно из-за такой посещаемости сессий.

А почему уровень падает? Потому что сами люди живут тоталитарным прошлым. Тогда знали: если проводится сессия, то председатель Президиума Верховного Совета — главный начальник, все сидят и боятся шелохнуться. Но уже нет такой практики.

Ее нет потому, что работодателем является народ. Это ж он избирает!.. Систему надо в корне ломать, чтоб люди знали — кого они избирают персонально, а не мифическую партию, надутую реальными деньгами. Вы ж по-смотрите, что у нас происходит! Чем больше сидят на зарплате у олигархов, тем более жестко они их критикуют, таким образом «заметая следы». Я всегда, будучи в парламенте и пребывая вне его стен, отстаивал идею мажоритарных выборов, просил, обращался к людям, но не получил поддержку. Значит, народу нравится заблуждаться, вот и заблуждается. Давайте будем говорить откровенно: мы привыкли сюсюкать с людьми. А надо признать извечную истину о том, что власть такая, каков народ».

— Помните, не так давно вроде бы Верховную Раду «заминировали»?

— Было такое.

— Так вот когда появилась информация, что это ложная тревога, все до единого, кто писал комментарии к сообщениям, причем на разных сайтах, сожалели, что не взорвался парламент. Понимаете? Вас не любят.

— А чего ж выбирают таких, которых ненавидят? Просто сейчас разрешили говорить. Раньше ненавидели власть еще больше, но боялись даже на кухне об этом сказать. Потому что за такое давали «10 лет без права переписки». Плюс Верховная Рада — это как аквариум...

— ... террариум...

— ...куда каждый может заглянуть, а посмотрев и не получив удовольствия, — понятно, сделает соответствующий вывод. Но я все равно не могу понять логики: избирать своих представителей, чтобы потом лютой ненавистью ненавидеть этих самых представителей. Так и не только депутатов не любят. Кравчук был плохим президентом? Плохим, говорят! Кучма? Плохой, говорят. И Ющенко плохой. И Янукович тоже, уже некоторые считают, не оправдывает надежды. Но кто же их всех избирал? Почему наш народ, если следовать его логике, избирает плохих? Значит, наверное, он не может избрать лучших? Или лучших просто нет?

— Почему нет? Вот и вы, Владимир Михайлович, в президенты ходили.

— Ну ходил.

— Может, еще повторите попытку?

— Нет! Я уже один раз обжегся, хватит.

— Зато вас страна хорошо запомнила.

— На 2 процента... Хотя на выборах в местные органы власти Народная партия заняла третье место, но об этом же почему-то никто не говорит.

 

Творог со стиральным порошком и таблетки из мела

— А какой резонанс получился, когда вы на днях публично — поименно — назвали тех депутатов, которые ведут себя в стенах Рады возмутительно. Охране удостоверение не показывают. Хамят прапорщикам. Чего уж там? Рукоприкладством занимаются. Вот вы огласили список, а те на вас в суд подали. Самое поразительное — это к вопросу «почему жалеют, что не взорвали Верховную Раду?» — фактически все ее представители ведут себя так, вроде «позволено все». Причем некоторые прежде были вполне адекватными, а сейчас и вспоминать не хочется. Что ж это здание с людьми-то делает? Почему заставляет людей вести себя неадекватно?

— Вот перед вами человек, который ведет себя адекватно. Позволю себе заметить, я никому не говорю «ты». И всегда, когда прохожу мимо прапорщика, стоящего на посту, здороваюсь с ним за руку. Почему я его должен считать «вторым сортом»?

Даже если проходит рабочий с тележкой, я всегда остановлюсь и по-жму ему руку. Он такой же человек, как и я, просто меня волной вознесло немного выше. Тот, кто прошел горнило выборов, знает цену своей победы и цену людей, которые достойны уважения. А тот, кто просто заскочил в список, заплатив порядка пяти миллионов, — он будет людям «тыкать» и презрительно называть «электоратом». Но, поверьте, далеко не все такие.

— «Литвин знает, когда народ закопает власть «в землю на два метра», — некогда был такой заголовок в «2000». А как сейчас обстоят дела? Народ «закопает» или уже нет?

— Любые выборы в украинских условиях — это как приговор власти. И они могут стать таким приговором, если мы и дальше будем подменять работу разговорами. Если не сосредоточим усилия на нескольких на-правлениях и публично не скажем: «Люди добрые, все трещит по швам. Нужно реформировать и преобразовывать все сферы нашей жизни. Но на все не хватит средств. Давайте сосредоточимся на наиболее болезненных вопросах — здравоохранении, образовании, ЖКХ». Нужно публично договориться на уровне президента, правительства, Верховной Рады и начать действовать именно в таком направлении. А действия по принципу «решение приняли и с глаз долой» ничего не дадут.

— Но все равно ничего не получится, пока у нас такая дикая коррупция останется. Это я перехожу к теме скоропалительного голосования по документу, которым вносились поправки к антикоррупционному законодательству. Называется «проект Лукьянова».

— Не имею представления, о чем речь.

— Законопроект №7495.

— Через меня в день проходит как минимум десяток законопроектов. И для меня важен тот, который «на выходе», а не «на входе».

— Он как раз был «на выходе» и с 1 июля сего года вступает в силу. Просто мне сами же депутаты говорили, что зарегистрирован был задним числом, никто до голосования его в глаза не видел. И экспертных оценок там нет. Может, документ и вправду ценный, но непонятно: почему нельзя было соблюсти процедуру?

— У нас «на входе» порядка тысячи законопроектов. И меня по большому счету они не очень интересуют. Я знаю, как разрабатывают и какие цели иногда преследуются при внесении этих документов в сессионный зал. Что же касается законодательства о противодействии коррупции, то это еще не панацея от той беды, которая угрожает устоям государства. Пока не появится соответствующая атмосфера в стране, закон будет работать только в том смысле, что повысятся ставки взяток, потому что в них еще и начнут закладывать «процент на риск».

— «Атмосфера» — не давать взятки? Так, извините, требуют, — уточнила я, но, вероятно, тема настолько оказалась болезненной, что вместо короткого ответа последовал целый монолог:

«Люди должны перестать жить во лжи. У нас же сложилась круговая порука! Когда я прихожу на рынок, мне всовывают творог, разведенный стиральным порошком, — это для большего веса. И я его употребляю. А потом иду в аптеку брать лекарства. И мне дают в лучшем случае таблетки из мела.

Когда я встречаюсь в сельской местности с народом, жалуются, что всего полторы гривни платят за литр молока. На что я им часто отвечаю: не лейте туда воду и не травите людей.

Нас приучили воровать, когда появились колхозы. Сначала у людей все отобрали, но чтоб выжить, надо было украсть. И это стало нормой! У соседа взять — грех, а пойти уворовать в колхозе или совхозе — умение жить. Тот, кто наверху, берет мешками деньги, тот, кто внизу, — берет мешок зерна.

У нас страна, где надувательство считается высшим пилотажем. Я говорю так эмоционально, потому что мне от этого больно. Не могу понять наших людей, которые, как правило, поддерживают тех политиков, кто их уже надул 20 раз и еще надует раз 30. А если кто-то пытается говорить правду и что-то делать по совести — он никому не нужен. Почему?»

— У вас же есть парламентский телеканал «Рада». Выступите.

— На канале «Рада» я выступаю каждую пятницу. Но уже на днях на сессии звучал вопрос: почему одни много выступают, а другие нет? Фамилии не назывались, но я знаю, что речь и обо мне. Канал освещает мои встречи, поездки. А на телевидении есть квоты, которые зависят от количества депутатов во фракции. «Блок Литвина» — всего 20 депутатов. Поэтому я не имею права выступать с утра до ночи по «Раде».

Как купаться без охраны

— На днях глава Севастопольской горгосадминистрации Владимир Яцуба пообещал, что «Севастополь не во-йдет в состав Крыма».

— Севастополь всегда имел особый статус. И любые поползновения приведут к осложнениям. Не надо будить лихо, пока оно тихо. Тем более что этот статус — конституционный.

— А что, в ВР инициируют изменение статуса?

— Нет! Да и никто не позволит это сделать.

— В любом случае то, о чем говорил Яцуба, — неспроста. Возможно, подоплека — в земельных вопросах? Еще кусочек берега «под дачу»?

— По-моему, на Крымском полуострове уже все разделено.

— Коль уж речь о Крыме зашла, не могу не спросить о путевках в «Дюльбер». Мало того, что они обходятся избранникам в смехотворные по нынешним временам суммы, дешевле пионерского лагеря, так депутаты еще и получают на отдых «оздоровительные». Это проявление типичного «жлобства» страну возмущает.

— Депутат, который пишет заявление на оказание материальной помощи, согласно закону ее получает.

— А кто-то не пишет?

— Я, например, никогда не писал и не напишу. И многие не пишут. Тем более что согласно закону о публичной информации — это все может появиться в СМИ, а накануне выборов обнародование фамилий и сумм, которые получают депутаты «на оздоровление», будет бить по предвыборным перспективам. Те же, кто железобетонно уверен, что окажется в списках, в этом плане могут действовать не так осмотрительно. Если человек дал 5 миллионов, его включили в список, то для него уже никого нет: он может оскорбить, нахамить. Зачем ему беспокоиться о репутации? Директора санаториев рассказывают, как сотрудники базы отдыха чуть ли не пылинки с отдельных избранников сдувают...

— Недавно снимок один крымский народ живо обсуждал: Азаров идет в море окунуться в сопровождении врача и охранника. Вы тоже без охраны не купаетесь?

— Ну, врач со мной никогда никуда не ездит, хотя и настаивают, что так должно быть. Что же касается охраны, то если я не хочу, чтоб они за мной ходили, должен написать заявление начальнику УГО: прошу с такого-то числа такого-то времени по такое-то число и такое-то время снять с меня охрану. Я несколько раз так делал. Но вы ж понимаете, каждый раз заявление писать не будешь. Иногда мне нужно с кем-то просто поговорить о личных делах, и все равно чувствуешь дыхание за спиной. Это не очень комфортно. С другой стороны, когда за спиной никого нет, уже чувствуешь себя словно почти раздетым... Ко всему привыкаешь. В этом есть и плюс, и минус. Охранник становится со временем как няня для тебя. Понимает твое настроение, знает, какую тебе таблетку выпить, скажет, что обувь не почищена и где очки лежат. А ты можешь этого всего и не замечать.

Принцип «соленого огурца»

— Фактически через пару месяцев, а то и раньше мы начнем жить в предчувствии парламентских выборов. Уже сейчас самыми востребованными прогнозами считаются те, когда политологи предсказывают — кто попадет в ВР, кто с кем задружится. Пока фантастическими выглядят прогнозы на то, что будет, дескать, у «регионов» в новом созыве сразу 300 «штыков». Как думаете, будет?

—Я думаю, что ни одна фракция не получит не то что конституционного, а даже простого большинства. Есть объективные процессы: интуиция обществу подсказывает, что нельзя в одни руки все отдавать. И, знаете, политическое чутье меня еще не подводило. За неделю чувствую, что должно произойти.

— Ну, пожалуй, тут сроки побольше недели, еще год впереди. Но хоть какие-то предположения можно сделать: кто попадет в ВР и с кем подружится?

— Допустим, в парламент заходит Партия регионов, Тимошенко, «Свобода», Яценюк, Тигипко, возможно, коммунисты. Какой это будет парламент? Работоспособный или нет? Я утверждаю, что нет. Им даже сложно будет договориться по должностям. Но если и договорятся, то сразу же начнется война за 2015 год, которая уничтожит ту минимальную стабильность, которую сегодня имеем. От неустойчивой стабильности к нестабильности — буквально полшага. Одна ступня.

И говорю об этом с болью, не потому что пытаюсь для себя «выкроить» какое-то место в политическом рас-кладе. Нет, мне это неинтересно. Меня другие проблемы волнуют: что будет со страной, с нашими детьми? Это не патетика, но то, что чувствую, и поэтому принимаю близко к сердцу. Ко мне почти каждое утро во время сессионных заседаний подходит Юрий Кармазин и говорит: улыбнитесь! Потому что я сижу в зале как туча.

— Но, вероятно, будете еще мрачнее, потому что на сессии непременно депутаты начнут эмоционально обсуждать вердикт, вынесенный Конституционным Судом красному флагу. Уже потасовки были со «свободовцами», правда, не у стен ВР. Но были же!

— То, что принял КС, было про-гнозируемым решением из-за одного пункта постановления.

— О том, чтоб обязательно вывешивать Знамя Победы на зданиях госучреждений?

—И по этому формальному подходу КС, руководствуясь Конституцией, отменил закон. В данном случае для меня более важно, чтобы сам факт решения Конституционного Суда не использовали в политических целях противоборствующие стороны. Чтобы не было всплеска противостояния и усиления политической войны. И поскольку великая и трагическая война — это история, то я полагаю, она должна объективно осмысливаться именно исследователями и историками. А память о войне — она и так у людей останется. А я по этому поводу подготовил статью, она спокойная, взвешенная, посвященная 70-летию начала Великой Отечественной войны. Отдам в газету.

— В какую?

— Туда, где берут! В «Голос Украины». Если «2000» возьмет материал в 16 страниц, то я буду премного благодарен.

— И напоследок все же — о парламентском будущем. Или вы не собираетесь вообще идти в Раду?

— Народная партия пойдет на выборы. Хотя, если честно, я настолько устал, что с удовольствием занялся бы другой работой. Но, боюсь, не успокоюсь.

— Душа болит? Или тщеславие не даст покоя?

— Тщеславие меня миновало. Но я буду казнить себя, если увижу, что выскочки, надутые деньгами, а также гарантиями зарубежных стран, в очередной раз захотят «осчастливить» страну! Я не смогу успокоиться, если буду просто наблюдать со стороны... Да, я понимаю, что я как спикер, которого бесконечно показывают по ТВ, людям надоел, они хотят новых лиц.

По правде говоря, я тоже возлагал большие надежды на молодую поросль — депутатов, которые пришли в прошлый и нынешний созыв. Но, пользуясь выражением, которое сказал Выдрин в отношении одного политика, — они очень быстро состарились. Два-три года — и уже делячеством занялись.

— Видите, как «атмосфера» отечественного парламента влияет!

— Есть такой принцип — «соленого огурца»: когда в бочку с уже солеными бросают свежий, то и он через несколько дней становится таким же, — сказал Владимир Литвин и закончил беседу монологом:

«Недавно поехал домой — туда, где родился, вырос, где мама и отец живут. Хотел в район привлечь инвестиции, церковь очередную собрался построить... Набежало начальство. С родными не дают поговорить! Мать тихонько сидит в сторонке, а у нее со здоровьем неважно — давление высокое...

Еду в центр села — уже вся «местная» знать стоит, ждет меня. Я останавливаюсь, выхожу из машины... А они все — высушенные, черные, спитые... «Так ты нам выставляешься?» — спрашивают. Я иду в кафе-закусочную, вынимаю деньги, у них аж глаза засверкали. Говорю: купить что — колбасы, сыра, хлеба? Они: нет, давай выпивки побольше!

И я думаю: господи, да им же ничего не надо! Это при том, что в селе гимназия — лучшая в области, амбулатория построена, почта, есть газ...

А вы говорите — «люди чувствуют»... Люди свыклись! Привыкли получать все «за так».

Почему протестуют предприниматели? Потому что они чувствуют: есть другая жизнь. И когда мне говорят, мол, в целом в стране возможно восстание, я отвечаю — ничего не будет. Потому что оно возможно, когда есть с чем сравнить! В 17-м году восстание стало возможным, потому что многие уже жить стали лучше: столыпинская реформа, золотой рубль, вспомните историю, сколько стоил! Так вот одни хотели работать и зарабатывать, а другие — все поделить. Поэтому и случилось то, что случилось.

У нас какие настроения сейчас? Да в том же селе! Приеду и сразу обсуждают: «Какая у него машина, какая у него мигалка! Так это мы за него должны голосовать?!» Короче, «краще гірше, аби інше».

Знаете, как когда-то избирали голову колхоза? Идет собрание. «Давайте Василя. Хороший спеціаліст». — «Це той, що бігав, коли ще сопливий був, разом з нами?! Ні в якому разі! Краще Миколу з сусіднього села. Він п'є і тільки й робить, що на гармошці грає, але він не наш». 

Лидия Денисенко,

еженедельник „2000”, №25 (563) от 24 - 30 июня 2011

http://2000.net.ua/2000/derzhava/persona/74318